Под несчастливой звездой - Страница 395

К оглавлению

395

Повелитель смерти опустился на табурет и, положив ей на лоб узкую ладонь, что-то пробормотал на загадочном языке.

— Якуануб! — громко позвал он.

В комнату вошел знакомый мужчина и опустился на колени.

— Слушаю, Повелитель.

— Видишь, что она больна?

— Да, Повелитель.

— Ты знал об этом?

— Я говорил вам.

Старик нахмурился.

— Мои инструменты.

Страж покоев метнулся в коридор и поставил перед стариком оббитую кожей шкатулку. Повелитель смерти вытащил оттуда странную трубку из слоновой кости. Приложив широкой конец к груди пленницы, другой он прижал к своему уху.

— Дыши!

— Что? — не поняла девушка, с трудом разбирая его слова сквозь стук собственных зубов.

— Надо добавлять «Повелитель»! — зарычал Раномин.

— У неё жар, — недовольно сказал старик, поднимаясь и глядя на Якуануба. — Что я буду делать с этим мясом?

Не поднимаясь с колен, тот спросил, глядя на Повелителя с собачьей преданностью:

— Разве ваше несравненное искусство не может вернуть ей здоровье?

— Это займет время, — нахмурился старик, возвращаясь на табурет. — А здоровая молодая женщина мне нужна через пять дней. Звезды не могут ждать. Проще заказать новое мясо.

— Ваша воля священна, Повелитель, — помощник согнулся в поклоне, коснувшись пальцами подола непонятного одеяния хозяина. — Но позволено ли мне будет сказать?

— Говори! — кивнул старик.

— Вы говорили о неминуемом возмездии всем близким Тусета…

— Её смерть может быть полезной, — нахмурился Повелитель.

— Сейчас любая смерть будет только подарком, — продолжил Якуануб. — Взгляните на неё?

Старик пристально взглянул на дрожащую девушку. С трудом разобрав последние слова помощника, измученная Анукрис проговорила сквозь дробь, выбиваемую зубами:

— Убей меня, п-пожалуйста! Я ум-м-моляю!

Повелитель заколебался.

— Будет так любопытно узнать, что же получится из этого опыта, а потом…

Он умолк.

— Повелитель, — робко проговорил Якуануб.

— Говори!

— Вы в бесконечной мудрости своей говорили о повторяющемся цикле светил.

— Да! — встрепенулся страшный старик. — Надо взглянуть на звезды!

— Что делать с ней? — помощник кивком головы указал на девушку.

— Будешь лечить! — решительно заявил Повелитель смерти, поднимаясь. — Убить её я всегда успею.

Что происходило дальше, Анукрис помнила плохо. Суетились какие-то люди. Завернули её в противно пахнущие бараньи шкуры, приложили к ногам нагретые кирпичи, засунув деревянную трубку в рот, напоили каким-то удивительно горьким настоем, от которого сразу стало теплее, утихла дрожь.

— Согрелась? — Якуануб сидел у изголовья лежанки и смотрел на неё усталыми глазами. Только сейчас девушка разглядела на желтоватом лице странные круглые шрамы на лбу и возле глаз.

— Немного, — еле ворочая языком, ответила девушка.

Он взял с низенького столика серебряную коробочку и вытряхнул на ладонь знакомую горошину, только более темного цвета.

— Выпей, станет легче.

— Зачем? — с трудом проговорила Анукрис. — Он все равно меня убьет.

Лекарь-тюремщик наклонился к её уху.

— Я постараюсь оттянуть время.

— А потом? — безнадежно усмехнулась она.

— Здесь не бывает «потом», — грустно покачал головой мужчина. — В этом месте есть только «сейчас».

Девушка понимающе кивнула.

Якуануб положил в открытый рот горошину и поднес плошку с теплой водой.

— Прежде чем ты уснешь, выслушай меня внимательно, — проговорил он, поправляя ей одеяло. — Как проснешься, по нужде сходи вот сюда.

Помощник Повелителя показал серебряный стакан.

У Анукрис глаза полезли на лоб.

— Я должна сюда пописать?

— Да, — подтвердил её Якуануб. — По жидкостям, выходящим из организма, можно узнать, чем болен человек, и как его лечить.

Чувствуя, что засыпает, пленница кивнула.

Очнувшись, она никак не могла сообразить, где находится? Память возвращалась медленно и бестолково, как бредущий из кабака матрос, которого швыряет из стороны в сторону, и самая широкая улица кажется узкой.

Анукрис откинула с груди тяжелое овчинное одеяло и тяжело вдохнула прохладный ночной воздух. Большая луна смотрела на неё сквозь прутья решетки. Девушка спустила ноги с лежанки и едва не наступила на серебряный стакан.

Какое-то время она смотрела на него, ничего не понимая. Потом вспомнила, для чего здесь эта посудина. Выполнив указание Якуануба, пленница с трудом вскарабкалась на лежанку, едва не задохнувшись от запредельных усилий. Повернулась на бок и заметила стоявшую на табурете у изголовья миску с остывшей комковатой кашей и кувшин.

Молодая женщина с трудом заставила себя немного поесть, но воду выпила всю. Шерсть оказалась мокрой от пота. Хорошо еще у стены лежало свернутое одеяло. Анукрис накинула его и замерла, свернувшись клубочком. Вспомнила надменное, холодное лицо Повелителя смерти. Для него она просто «мясо». Стоит ли жить, находясь в полной власти такого человека?

Отчаявшись, девушка попробовала заснуть, но вернувшаяся боль во всем теле прогнала сон. Вместе с муками пришла ненависть к тому, по чьей вине она оказалась обречена на такие мучения. «Будь ты проклят, чужак! — беззвучно шевелились спекшиеся от жара губы. — Пусть поразит тебя проказа! Чтоб твоя душа никогда не попадет на Поля Блаженных, тело сгниет, а дух вечно блуждает по пескам, не находя покоя!» Какие только казни не призывала она на голову Алекса, какие пытки не рисовала в своем воспаленном сознании! Но вскоре сил не осталось даже на ненависть. Пленница лежала под одеялом, то закрывая, то вновь открывая глаза.

395